Пока он писал, разум Вейля снова наполнялся ужасом того безумного марша по джунглям, когда "Зонтичные звери" свистели со всех сторон, и его воображение содрогнулось при виде картины Лондона или Нью-Йорка, подвергшихся нашествию из этих мрачных мадагаскарских джунглей – все дела остановлены, все двери заперты, осьминоги, триумфально разгуливающие по улицам, врывающиеся то тут, то там и подавляющие последнее сопротивление семей, забившихся по углам, бессильных перед неуязвимыми и неумолимыми животными. То тут, то там какой-нибудь отряд, вооруженный динамитом или каким-нибудь другим оружием, более мощным, чем винтовки, оказывал непродолжительное сопротивление, но они тоже сдавались через какое-то. Человеческая цивилизация уничтожена, и на ее месте воцарилось ужасное царство животных…

ГЛАВА V

Майор Ларивет был склонен скептически относиться к отчету Вейля. В резкой, но любезной форме он предложил отложить его "…пока у вас не будет времени все хорошенечко обдумать. Возможно, когда эффект от вашего опыта… э-э… пройдет…"

Вейль изумленно уставился на него при этом предложении, но ему пришлось вспомнить об этом сорок дней спустя.

Тем временем ничего не оставалось делать, кроме как ждать, пока сообщение достигнет внешнего мира, и какое-нибудь эхо от него в виде людей, самолетов, ученых с их приборами и смертоносными смесями прибудет, чтобы стереть это ужасное пятно. И во время ожидания даже скептицизм майора Лариве испарился под давлением происходящего.

Осьминоги, как называл их Вейль, ограничивали свои набеги изолированными районами до времени его экспедиции, но теперь, действуя, по-видимому, по хорошо разработанному плану, они осмелели и начали систематическое истребление всех местных жителей в этой части острова.

Через три дня после возвращения экспедиции местный гонец примчался, полубезумный от страха, чтобы сообщить о сумеречном налете на целую деревню, из которой едва ли спаслась хоть одна душа. Шли дни, за этой зловещей новостью последовали такие демонстрации силы и интеллекта осьминогов, которые подтвердили самые мрачные опасения Вейля.

Деревня на побережье подверглась нападению, и туземцы, сев в свои неуклюжие лодки, чтобы спастись от ужаса на суше, оказались не менее беспомощными на воде, единственное известие об этом ужасном событии пришло от какого-то туземца, который отправился туда и нашел только пустые хижины.

Паническая тревога распространилась среди малагасийцев подобно лесному пожару, и ручейками, превратившимися в бурный поток, они хлынули в форт Дофин под его защиту.

Ежедневные сообщения о нападениях показывали, что ужасные оьминоги распространяются и приближаются, и еще майор Ларивет оказался перед проблемой накормить несколько сотен голодных и напуганных туземцев не соответствующе малыми для этого запасами форта.

Кульминация наступила с прибытием четырех людей, или, скорее, теней людей, которые пробормотали, что они последние из великого племени таноси. Бойцы до мозга костей, вместо того чтобы убежать, они выстроились в боевой порядок против своих врагов. Результат был невыразимо ужасен – они видели, как на их глазах их товарищей разрывали на куски, а на женщин и детей просто охотились.

Как раз в то время, когда все было в таком состоянии, прибыло маленькое почтовое суденышко с грузом припасов и европейских газет.

Сердце Вейля воспарило, когда он нетерпеливо зашагал в свою комнату с газетами подмышкой, но оно опустилось, как свинец, когда они с Дюперре открывали журнал за журналом, быстро и разочарованно просматривая их.

По их мнению, ни один из них не отнесся к их сообщению всерьез. Фраза Вейля "Зонтичные звери" была с удовольствием подхвачена юмористами, вертелась у них на языке и срывалась с перьев, чтобы пощекотать ребра читателям. О серьезном принятии сообщения не было и намека. Общий тон газет был полон хохочущей насмешки. Высказывалось предположение, что Вейл сошел с ума, что он был помешанным на собственном пиаре мошенником. Но более обычным отношением газет было отношение французского острослова, который воскликнул: "Звери-зонтики Вейля! Неразлучные спутники на прогулке в дождливый день. Никто, знакомый с диктатом моды, не может позволить себе обойтись без этого нового сочетания домашнего любимца и защитного приспособления!"

И карикатуры!..

Вейл поднял глаза от бумаг и встретился взглядом с Дюперре. В глазах француза стояли настоящие слезы.

– Похоже, все зависит только нас, – сказал Вейл через мгновение. – Ну, я не богатый человек, как принято считать в Америке, но я могу распоряжаться значительной суммой денег и могу занять еще больше. Я напишу телеграмму, которую немедленно отправлю, и потрачу каждый цент на то, что поможет бороться с этими тварями.

Вместе они составили тщательно сформулированное послание ассистенту Вейла в нью-йоркской лаборатории, и вместе они доставили его в порт и передали капитану судна с инструкциями срочно отправить письмо, как только он прибудет в Андоворанбо.

ГЛАВА VI

Вскоре после рассвета американца пробудили ото сна беспорядочные крики под окном. Торопливо натянув одежду, он выбежал наружу, чтобы увидеть, как маленькое почтовое суденышко бешено вертится у зазубренных скал, охранявших вход в гавань, его трубы были безмолвны и бездымны. Через десять минут оно было прямо посреди бурунов грохочущего прибоя, но не было видно офицеров, команды или спасательных шлюпок.

Было уже далеко за полдень, прежде чем он смог нанять местную лодку, чтобы добраться до места крушения. Когда он ступил на накренившуюся палубу потерпевшего крушение судна, Вейл обнаружил то, чего боялся. На борту никого не было – только пятна крови тут и там.

Каждый человек в поселении был вполне способен представить себе, что произошло. Извивающиеся черно-серые щупальца, тянущиеся из полуночного моря, скопление отвратительных тел по всему кораблю, безжалостные руки, ищущие кричащих моряков, смертельно цепкие объятия омерзительной плоти…

В ту же ночь форт Дофин получил сведения о том, что он находится в плотной осаде. В миле от него, на северо-восточном пляже, двух туземцев схватил осьминог, который неожиданно вынырнул из воды, а на противоположной стороне города солдата преследовали вплоть до стен форта. Позже появилось сообщение, что один из часовых на западной стороне исчез.

Но ни Вейль, ни майор Лариве не были до конца готовы к смелой атаке на форт два дня спустя.

Сумерки только-только окрасили синевой края джунглей в четверти мили от бастионов форта, и трое белых мужчин с мрачными лицами курили за чашкой кофе, когда выстрел и крик часового подняли их на ноги.

Они поспешили к бастиону. Из джунглей в том же строгом военном построении, который сохранялся в ту роковую ночь первого нападения, вышли осьминоги, огромные уродливые головы качались вверху, гибкие щупальца внизу.

Лариве, с блеском в глазах оттого, что наконец-то смог вступить в схватку с врагом, отдал резкие приказы, когда артиллеристы развернули две семидесяти пяти миллиметровки на позиции. Дюперре и Вейль наблюдали, затаив дыхание, не обращая внимания на дикие тревожные крики, которые издавали туземцы, увидевшие осьминогов.

Дула пушек медленно опустились. Приказ. Короткие движения, грохот выстрелов, и прямо в центре наступающей линии появилась ужасающая вспышка пламени и пыли.

Осьминог пошатнулся, споткнулся, дико размахивая конечностями, и вяло шлепнулся на землю.

Бах! Яркое пламя из двух орудий смешалось, и во вспышках взрывов еще трое монстров отправились в небытие. Значит, они не были неуязвимы! Появился луч надежды!

Вейл поймал себя на том, что отчаянно аплодирует. Он почувствовал давление на свое плечо и увидел рядом с собой пару туземцев, к которым вернулось мужество. Черные артиллеристы работали как сумасшедшие. Они не могли промахнуться с такого близкого расстояния.